Страйкбол в Самаре

Эгоист, а кому выгодно обесчеловечивание человечества?

Уф. Забанили флудеров, теперь можно дальше обсуждать тему. :)

Kid писал(а):Окно Овертона - так понимаю процесс управляемый. Кем он управляется и для чего?

Я процитирую еще раз. :)

Естественно я не говорю, что некие идеи продвигаются по технологии.
Это не методичка. Это описание пути идеи от табуированной до актуальной.
Окно - это не только и не столько способ, как протащить идею, сколько описание того, как идеи протаскиваются.

Кто управляет человеком идущим по тропинке?

Забавная писанина.
Тоже выскажусь. Сразу обозначу свою позицию, к командам моделирующим и реконящим страны нато и америки претензий не имею.
Далее:
Категорически не люблю пиндосноповернутых граждан не америки.
Объясню почему такой негатив. Что есть у нас - ресурсы, что есть у них - печатная машинка. Задайтесь вопросом, почему мы покупаем их бумагу за свои ресурсы и при этом бумага, мать ее так, не дешевеет? Все проще чем можно представить. Допустим Россия захотела продавать свои ресурсы за рубли, вместо того, чтобы покупать резаную зеленую бумагу по не приглядному курсу и только потом проводить фин операции (кто не знает в чем оценивается баррель нефти - гугл в помощь), для этого необходимо единое рублевое экономическое пространство, проводится политика восстановления бывшего СССР под лозунгом таможенного союза. Что происходит на след день в Волгограде и еще на след. день, думаю все помнят. И тут эти суки, которые на минутку нас поимели в 1992г., говорят и уже за это их можно ненавидеть но и уважать - ведь смогли развалить то. Русский президент не может в собственной стране навести порядок, так куда ему до мировой валюты, доллары то решают! И продолжайте держать на руках наши трежерис (тот же гугл в помощь) и продолжайте свой золотовалютный фонд держать в 8-9% золоте, а остальное в резаной бумаге с нашего станочка.
Чтобы остальные страны покупали их доллары, эта валюта должна быть стабильна, а с таким внешним долгом стабильность можно получить, если дестабилизировать обстановку вокруг и внутри стран, где проклевываются мировые валюты (юань, рубль например).
И вот судите сами, кому выгодно разводить всю ту фигню, которая в оглавление указана?
Или здесь есть люди которые думают, что сильные мира сего из за комплексов личных политику проводят?) Деньги это власть и наоборот. И вместо того чтобы тут сраться, просто посмотрите вокруг. Мы живем на развалинах СССР побежденного америкой(с маленькой буквы пишу принципиально) и задайте себе вопрос, хочет ли пиндостан, чтобы здесь подняли головы люди, которые помнят.
И уже так, говновброс. Мой дед прошел всю войну и слава Богу до сих пор жив и без пересказа видел что происходило. Союзники - это те которые вместе, а то что получилось в 1945 г. - это обычный кидняк. Железный занавес опустили не мы, а нам, за то что Сталин не подписал одну занятную бумажку в которой говорилось про доллар (и опять же гугл наше все).
Это не значит, что америка - зло, просто они живут за счет других, а кто не хочет, тех заставляют. Если это нравится - дружим (тешем себя иллюзиями), а нет, значит не все еще потеряно)


P.S. Я не жалую только лишь американское государство, которое ради жирной жизни своих граждан, уничтожает граждан других стран всеми доступными способами (педики, гмо и т.д.) это просто средство. А так ребята то ниче, даже с нашими солдатами на фотках попадаются)

Взялся читать роман "Путешествие на Луну" Жюля Верна. Там много интересного про американцев написано.

Дочитаешь, расскажи. Интересно на сколько точно фантаст того времени на фантазировал)

Не мастак я пересказывать, пару сообщений кину с цитатами (с позволения модераторов)

Во всяком случае, эти орудия были весьма смертоносны: при каждом их выстреле сражавшиеся падали целыми рядами, словно колосья под ударами косы. И какими жалкими по сравнению с такого рода снарядами показалось бы и знаменитое ядро, которое в 1587 году в битве при Кутра сразило двадцать пять человек, и то, которое в 1758 году при Цорндорфе убило сорок пехотинцев, и, наконец, австрийская пушка, поражавшая в битве при Кессельдорфе каждым своим выстрелом семьдесят человек. Что значили теперь наполеоновские пушки, убийственный огонь которых решил судьбу сражений при Иене и Аустерлице? Все это были лишь первые цветочки! В битве при Геттисберге конический снаряд, выпущенный из нарезной пушки, разом уложил сто семьдесят три южанина, а при переправе через реку Потомак один родменовский снаряд отправил в лучший мир двести пятнадцать южан. Следует также упомянуть об огромной мортире, изобретенной Дж. Т. Мастоном, выдающимся членом и непременным секретарем «Пушечного клуба»; действие ее было крайне губительным: при ее испытании оказались убитыми триста тридцать семь человек; правда, все они погибли от взрыва самой мортиры!
Что еще остается добавить к этим красноречивым цифрам? Решительно ничего. Поэтому никто не станет оспаривать следующих вычислений статистика Питкерна: разделив число жертв артиллерийского огня на число членов «Пушечного клуба», он установил, что на каждого члена приходится «в среднем» по две тысячи триста семьдесят пять с дробью убитых!
Если вдуматься в эти цифры, то станет ясно, что единственною заботою этого ученого общества было истребление рода человеческого (хотя и в филантропических целях) путем усовершенствования боевых орудий, которые были приравнены к орудиям цивилизации. Это был своего рода союз ангелов смерти, которые в жизни, однако, отличались весьма добродушным нравом.
Необходимо, однако, добавить, что янки, как люди мужественные, не ограничивались одними вычислениями и нередко платили собственной жизнью ради торжества своего дела. Среди членов «Пушечного клуба» имелись офицеры всех рангов от поручиков до генералов; военные всех возрастов: и новички в военном деле, и старые служаки, поседевшие на боевом посту. Немало их полегло на поле брани, и имена их занесены в почетную книгу «Пушечного клуба», а у большинства других, вернувшихся с войны, остались неизгладимые следы их храбрости. В клубе можно было видеть целую коллекцию костылей, деревянных ног, искусственных рук, ручных протезов с крючком, каучуковых челюстей, серебряных черепов и платиновых носов. Упомянутый выше статистик Питкерн вычислил также, что в «Пушечном клубе» приходилось меньше чем по одной руке на четырех человек и лишь по две ноги – на шестерых.
Но храбрые артиллеристы не придавали значения таким «мелочам» и по праву гордились, когда газеты сообщали, что в новом сражении число убитых и раненых превысило раз в десять число выпущенных снарядов.
Настал, однако, день, – печальный, досадный день! – когда оставшиеся в живых перестали убивать друг Друга и был подписан мир. Прекратились выстрелы, замолк грохот мортир; надолго заткнули пасти гаубиц; пушки с опущенными жерлами были размещены по арсеналам, ядра сложены в пирамиды. Постепенно изгладились кровавые воспоминания; на полях, щедро удобренных человеческим мясом и напоенных кровью, роскошно разрослись хлопковые плантации; износились траурные платья, затихли страдания, и члены «Пушечного клуба» были обречены на полную бездеятельность.
Правда, иные неутомимые изобретатели продолжали еще проектировать невиданных размеров гранаты. Но что значила теория без практики? Залы «Пушечного клуба» мало-помалу опустели, в передних дремали лакеи, кипы газет на столах покрывались плесенью, из темных углов доносился заунывный храп, и члены клуба, еще недавно такие шумные, засыпали от скуки, предаваясь в одиночестве платоническим мечтам об успехах артиллерии.
– Прямо в отчаяние можно прийти! – жаловался однажды вечером в курительной комнате храбрый Том Гантер; он протянул свои деревянные ноги к камину, не замечая, что концы их понемногу начали обугливаться.
– Решительно нечего делать! И надеяться не на что! Что за унылое существование! Где то время, когда всякое утро нас будили веселые выстрелы пушек?
– Миновали счастливые дни! – отозвался ретивый Билсби, машинально пытаясь развести руками, которых у него не было. – Славное было житье! Бывало, изобретешь гаубицу, едва успеют ее отлить, и марш с нею на пробу прямо по неприятелю! Потом вернешься в лагерь – и Шерман тебя похвалит, либо сам Мак-Клеллан тебе руку пожмет! А теперь генералы вернулись в свои конторы и вместо снарядов выпускают… безобидные кипы хлопка из своих складов! Клянусь святой Барбарой, будущность артиллерии в Америке рисуется мне в самом мрачном свете!
– Верно, Билсби! – воскликнул полковник Блемсбери. – Какое жестокое разочарование!.. Зачем побросали мы свои мирные занятия, покинули свой родной Балтимор, зачем обучались военному делу? Зачем совершали мы геройские подвиги на поле битвы? Неужто только для того, чтобы через два-три года все наши труды пошли прахом?.. Сиди теперь без дела да позевывай, сунув руки в карманы!
По правде сказать, воинственному полковнику трудновато было бы подтвердить свои слова соответствующим жестом: карманы-то у него были, но рук не осталось.
– Никакой войны даже не предвидится! – вздохнул знаменитый Дж. Т. Мастон, почесывая свой гуттаперчевый череп железным крючком, заменявшим ему руку. – Ни единого облачка на горизонте… а между тем в артиллерийской науке столько еще пробелов! Кстати сказать, сегодня утром я закончил чертежи новой мортиры – горизонтальный разрез и схему; орудие это может в корне изменить законы войны!..
– В самом деле? – воскликнул Том Гантер, которому невольно представилась картина «пробы» последнего изобретения достопочтенного Мастона.
– В самом деле! – отвечал Мастон. – Но, спрашивается, ради чего я столько работал, ломал голову над сложными вычислениями? Не напрасно ли я трудился? Народы Нового Света точно сговорились жить в вечном мире. Наша воинственная «Трибюн» пророчит человечеству самое мрачное будущее в связи с увеличением народонаселения, принимающим прямо-таки непозволительные размеры.
– Вы забываете, Мастон, – возразил полковник Блемсбери, – что в Европе продолжаются войны, – там еще не угасла национальная вражда.
– Ну так что же?
– Ну так можно попытаться там что-нибудь предпринять, если только они примут наши услуги…

– Что вы, что вы! – воскликнул Билсби. – Заниматься баллистикой на пользу иностранцам?
– Это все-таки лучше, чем вовсе ею не заниматься! – заявил полковник.
– Разумеется, лучше! – вставил Мастон. – Но об этом и думать не стоит.
– Почему же? – удивился полковник.
– Да потому, что у них, в Старом Свете, понятия о военной карьере для нас, американцев, совсем не приемлемые. Этим людям даже в голову не приходит, что можно сделаться главнокомандующим, не начав службы с чина подпоручика… Ведь это все равно что утверждать, будто нельзя быть хорошим наводчиком, если не умеешь сам пушки отливать! А это сущая…
– Нелепость! – подхватил Том Гантер, кромсая охотничьим ножом ручку своего кресла. – Итак, при настоящем положении дел нам остается только сажать табак или перегонять китовый жир!
– Как! – воскликнул Мастон громовым голосом. – Неужели мы состаримся и умрем, не посвятив последние годы жизни усовершенствованию огнестрельных орудий? Нам не представится случая испытать дальнобойность наших пушек? Небо не озарится больше огнем наших залпов? Неужели никогда не возникнут международные осложнения, которые позволят нам объявить войну какой-нибудь заморской державе? Неужели французы так-таки не потопят ни одного нашего корабля? Неужели англичане не нарушат ни разу международного права, – ну, например, не вздернут трех-четырех наших земляков?
– Нет, Мастон, – возразил полковник Блемсбери, – не выпадет нам подобного счастья! Нет! Не произойдет ни одного инцидента, а если и произойдет, мы не сумеем им воспользоваться. Национальная гордость в Соединенных Штатах слабеет с каждым днем; скоро все мы сделаемся сущими бабами!..
– Да, нам нередко приходится унижаться! – согласился Билсби.
– Больше того – нас унижают! – воскликнул Том Гантер.
– Истинная правда! – подхватил с новою силою Мастон. – В воздухе носятся тысячи поводов к войне, а войны все нет как нет! Наше правительство заботится о сбережении ног и рук у людей, которые не знают, что им делать со своими конечностями. А зачем далеко искать повода к войне: разве Северная Америка раньше не принадлежала англичанам?
– Без сомнения! – воскликнул Том Гантер, яростно размешивая своим костылем угли в камине.
– Если так, – продолжал Мастон, – то почему бы Англии в свою очередь не принадлежать американцам?
– Вот это справедливо! – вырвалось у полковника Блемсбери.
– А пойдите-ка предложите это президенту Соединенных Штатов! – крикнул Мастон. – Как он вас примет, а?
– Плохо примет! – процедил Билсби сквозь последние четыре зуба, уцелевшие от войны.
– Клянусь честью, – воскликнул Мастон, – пускай на следующих выборах он не рассчитывает на мой голос!
– И наших он не получит! – дружно подхватили воинственные инвалиды.
– Итак, – заключил Мастон, – вот мое последнее слово: если мне не дадут возможности испытать мою новую мортиру на настоящем поле битвы, я выхожу из членов «Пушечного клуба» и уезжаю из Балтимора, Лучше похороню себя заживо в саваннах Арканзаса.
– И мы последуем за вами, – подхватили товарищи отважного Дж. Т. Мастона.

А куда писать про дочь Родниной - сюда к ЛГБТ или к Олимпиаде?